Если тебе плохо - улыбнись, завтра будет ещё хуже...
10.09.2011 в 12:52
Пишет socionicfics:Т8-25. male!Наполеон\Бальзак. "Какая же ты мразь!", - "Да сам себе завидую!".
URL записичитать дальше1691
1691
бытовая зарисовка. сюжета нет. не закончено. диалог из заявки будет во второй части.
Ключи упорно не отыскивались в карманах. На звонки в дверь никто не отвечал.
- Возвращается муж из командировки... - зло сказал Нап, наконец ввалившись в квартиру, - а у жены...
Тишина была ему ответом.
"А чертова Баля вобще дома нет! И, судя по слою пыли на полу… хрен его знает, когда он был тут в последний раз!» Он же смс ему послал, что приедет в среду! То, что с утра была суббота, отсутствие Баля не извиняло, а усугубляло. «К маме свалить не мог... мама его летом живет в деревне, а на деревенский воздух и отсутствие водопровода у Баля всегда была аллергия. Наверно опять с Габеном на диване лежит и коньяк пьет".
Не то что бы он был сторонником стереотипа про диваны, но Габен и Бальзак реально любили устроиться с комфортом и посмотреть какой-нибудь ужастик, при этом уничтожив все спиртное в доме. Как-то подозрительный Нап решил посмотреть вместе с ними «Звонок», так эти нелюди вынесли ему мозг, проржав напрочь все моменты, когда у порядочных людей все внутри сжималось от ужаса.
Со временем он понял, что ревновать к Габену было все равно, что ревновать к коньяку, который Баль безумно любил, как лучшее средство расширения сознания, и всегда ныкал где-то поблизости.
Домашний Габена не отвечал. Сотовый Баля был вне зоны действия сети. Нап прикинул и позвонил Гексли. Спрашивать даже ничего не пришлось.
-....тащи лавку под дерево, болван, куда на солнце ставишь – спечемся все!…Нап!? – Гек как всегда делал миллион дел одновременно. - Нап!! А ты чего - еще не здесь? Обед вот-вот начнется! Поворот на грунтовку опять пропустил? Там теперь такой круг на сосне нарисован, красный! Или синий! А чего ты вчера вместе с Балем не приехал? …нет, ну вот как ты ее развернул?? – Гек снова отвлекся на оборудование обеденной группы под деревом. – На-ап, Макс говорит, что опаздывать на обед в честь дня рождения брата – форменное свинство! ))))))))))))))
До Напа дошло – у Жука же день рождения! Дача Макса!
- Скажи Жоре, что я застрял в пробке на выезде из города и скоро буду, - непререкаемым тоном попросил он и отключился, не слушая дальнейших возгласов.
Через два часа пробок, бешеных рывков по шоссе и двух штрафов за превышение скорости, он припарковался у загородного дома Макса. Летом они частенько отмечали здесь праздники, приезжали на шашлыки и рыбалку, зимой иногда катались на лыжах, если снега выпадало не очень много, и по дороге от ближайшей деревни можно было проехать хотя бы на джипе.
Компания была разношерстная. Когда-то они были соседями в веселой межфакультетской общаге и за пять лет студенчества подружились на всю жизнь. Сейчас некоторые были партнерами по бизнесу, как Макс и Нап, либо коллегами, как Драй и Штир, друзьями, родственниками либо просто партнерами по жизни. Если бы Напа спросили, что держит их вместе, он сказал бы - Макс. А Баль бы непременно ухмыльнулся, скотина, и выдал бы что-то вроде: «Макс внес дружбу с нами в свое расписание, и теперь мы не отвертимся, пока не сдохнем».
Выйдя на лужайку за домом, Нап увидел шумную кампанию, расположившуюся за столом под раскидистыми старыми яблонями. Праздничная трапеза перевалила свою кульминацию, все уже сыты, слегка пьяны и веселы. Первым он наткнулся на Макса, который стоял у капитального каменного мангала, построенного рядом с домом, и наблюдал за приготовлением последней порции шашлыка. Они обменялись крепким рукопожатием.
- Прочел последний отчет, есть что обсудить, но дела потом, отдохни с дороги, - Макс кивнул в сторону гостей. Он был четкий мужик, и работать с ним Напу нравилось. К тому же он был лучшим другом его старшего брата.
Из-за стола слышались оживленные голоса и смех, все уже разбились на группки по интересам. Вон Дон что-то чертит на листке бумаги, наглядно набрасывая для Роба модель качелей которые можно устроить во-он под тем деревом, вон Гюго оживленно втирает что-то Джеку, а Жук и Драй не сошлись во мнениях и уже нешуточно спорят, Штир курит и слушает их молча, пока еще не приняв ничью сторону, разморенный Есечка почти спит привалившись сбоку к Жуку, Гамлет раскачивается в гамаке, подвешенном к соседней яблоне, и задумчиво смотрит в небо. Дюма собирает в корзинку ранние летние яблоки, которые попадали в траву. Гек бегает вокруг и якобы помогает, но на самом деле - то пинает яблоки, то гоняется за бабочками, то находит ценные экземпляры яблок с красивыми розовыми бочками и складывает их на стол перед Габеном, который курит трубку и с невозмутимостью индейца высматривает что-то на опушке леса, которым невдалеке заканчивается лужайка. Бальзака за столом не было, но чашка кофе и айпад отчетливо обозначали его место рядом с Габеном, в торцевой части стола, дальней от главы праздника.
- Он в доме, вещи собирать пошел, - пояснил Габ, когда Нап подошел ближе.
Новоприбывший был встречен радостными возгласами, обнял именинника, от души расцеловал и получил от него локтем в бок:
- Я уже хотел организовывать спасательную операцию, брателло, - шутливо сказал Жуков, но, как в любых его словах, здесь чудилась смутная угроза.
Фамильно вспыльчивые и крутые норовом братья с детства крепко дрались и вечно спорили друг с другом, но случись беда - горой стояли друг за друга.
Нап пожимал руки, целовал щеки, приветственно хлопал по плечу, шутил о поездке, дорогах и таможнях. Наконец пожаловался на духоту делового костюма и ушел переодеваться.
читать дальшеВ доме царила приятная прохлада. У стола на кухне стоял Бальзак и запихивал в рюкзак какие-то шмотки. Убегает?
Чуть не зарычав вслух, Нап моментально оказался за его спиной и сжал в кольце рук, обездвиживая, прижимая его локти к бокам, и прижался щекой к плечу, вдыхая знакомый запах, потом молниеносно развернул лицом к себе и снова обнял, губами найдя бьющуюся жилку на шее. Для него сотни слов извинений, сожалений, тоскливых и ревнивых мыслей умещались в одном этом жесте. Объект покорно замер и не сопротивлялся, возможно, скучающе глядя в одну точку на стене поверх его плеча.
- Куда-то собрался? – Наполеон, наконец, выпустил его из объятий и рассматривал, придерживая за плечи. Волосы слишком отросли и опять в беспорядке, под глазами, как всегда, круги, весь в чёрном, с длинным рукавом, в июльский полдень на солнцепеке – вот только Баль так может.
Бальзак смотрел на него и молчал, сука.
- Ну? С приездом меня? – попробовал разрядить обстановку Нап.
Молчание.
- Как ты рад меня видеть, - Нап, пожалуй, сам понимал, что сердиться с его стороны - странно. Но сердился.
- Ты уехал на неделю, вернулся через двадцать дней, прислав за все это время одно смс с предупреждением о возвращении, оказавшееся, впрочем, фейком – конечно я рад тебя видеть. Хотя бы живым, – бесцветно сказал Бальзак, отводя взгляд.
«Разговаривает – уже хорошо», подумал Нап. Криков он не ждал, а вот выразительный игнор и избегание – это фирменный стиль тихой истерики Бальзака. Он явно слышал, как подъехал автомобиль, явно понял, что кроме Напа приехать некому и собирался тихо улизнуть. Эта его манера молча убегать от проблем, обид и неурядиц бесила Напа неимоверно.
- Так куда ты собрался?
- В город, я завтра работаю, а наши все уже расслабились и за руль сегодня никто не сядет.
- И как ты в город поедешь? И на чем ты вообще сюда приехал?
- На электричке, тут лесом два километра всего до станции, до темноты успею дойти.
Общественный транспорт всегда существовал для Напа как бы в параллельной вселенной. Он не знал, где и куда он ходит и как на него сесть, но верил, что этот чудик вполне способен пойти в лес один.
- Никуда ты не пойдешь, вечером поедем в город вместе, - решил Нап, - пошли за стол.
Бальзак предсказуемо не сдвинулся с места.
Обратно в сад он вел его, держа за руку. На самом деле, конечно – таща за руку, но со стороны все выглядело пристойно. Как Бальзак умудрялся имитировать легкую дружелюбную прогулку и непрерывно исподтишка сопротивляться давлению – это была загадка. Но Наполеону нравилась и его вечная недемонстративная конфронтация и то чувство превосходства, которое он испытывал все-таки навязывая ему свою волю. Преодолевая его инерцию, он как будто становился спокойнее, испытывая какое-то сытое удовлетворение.
Они сели за стол, перед Напом тут же появилась тарелка с едой, и он принялся наворачивать шашлык и салаты, левой рукой ловко орудуя вилкой, а правой по-прежнему крепко сжимая руку Бальзака.
- Пусти, ну что ты вцепился, как будто тебе пять лет и мы в песочнице? - шипит тот на грани слышимости.
- Вот не надо! - так же тихо и зло отвечает Нап. - Это мы уже проходили - когда нам было по пять лет, и мы были в песочнице, я отпустил твою руку, и ты три месяца просидел в детской библиотеке им. Мамина-Сибиряка - только бы меня не видеть. Больше не уйдешь.
"Тогда я научился читать", - думает Бальзак и отводит взгляд. Ему просто было слишком интересно в мире книг, чтобы вспомнить о каком-то Наполеоне...
Нап утаскивает его руку под стол и кладет себе на бедро, все еще силой удерживая ладонь. Он знает - пока Баль не смирился с близким контактом в своей личной зоне, напор ослаблять нельзя. И надо наращивать присутствие в регионе. Двадцать дней это слишком много, Баль опять возомнил, что он один. Сам по себе, свой собственный.
Пальцы Напа настойчиво прижимают руку Бальзака и одновременно оглаживают каждый сустав сухощавых пальцев.
Пальцами другой руки Бальзак непрерывно водит в лежащем перед ним на столе айпаде, время от времени выдавая уточняющие реплики по теме беседы. Он успевает гуглить все что угодно, и читать новости со всего света. Демонстративно смотрит куда угодно, но не на Напа. А тот курит сигареты одна за другой, много смеется, шутливо спорит с Жуком, и, как всегда, шумит за десять человек.
- А что мы подарили имениннику? – неожиданно вполголоса интересуется он у партнера.
- Твою золотую кредитку Раффайзена.
А шок - это по-нашему.
- А чего не платиновую-то сразу?
- А ты ее с собой увез и в любом случае все деньги оттуда уже выгреб.
- Ты откуда знаешь?
- Отслеживал платежи через твой личный кабинет в онлайн-банке.
- …!? Как ты пароль узнал??
Баль закатывает глаза, показывая, что он думает о фантазии Наполеона в области придумывания паролей.
- Ты… ты же просто пытался узнать, где я и все ли у меня в порядке, - понимает тот. Очень милый способ выражать беспокойство и очень… балевский. – Ты скучал!
Улыбка Напа сиянием затмевает июльское солнце.
Молчание.
- Сертификат я ему от нас подарил, - наконец говорит Баль. - На пять прыжков с парашютом.
- Круто!! Я тоже хочу!! С парашютом!! – мгновенно загорается Наполеон.
Занавесившись челкой, Бальзак тихо улыбается.
Нап вдруг чувствует, что ВСЕ хорошо.
А Баль думает, что это никогда не бывает надолго.
2383… Все смеются, Нап поворачивает голову и цепляется взглядом за строчки, ползущие из-под быстрых пальцев. Баль чатится с Робом, сидящим неподалеку со смартофоном в руках.
- … и вынь руку из-под стола, а то все думают, что ты там черти чем занимаешься!
- А может, и занимаюсь? ))))
- Да ла-адно? Ты блефуешь))) И уши у тебя не красные, и Нап болтает слишком много. 95% за то, что он тебе там просто пальцы выкручивает зачем-то.
- С чего ты взял? Может, это я держу его за самое дорогое, чтобы сидел смирно?
- О, я так и думал, что его бумажник – ваша главная эрогенная зона )))
- Думаешь, у него нет ничего ценнее кошелька?
- Да что для вашей квадры может быть дороже денег?
- Власть и сила. Но ты, как всегда, выбираешь самое банальное.
Нап встречается взглядом с Гюго, который читает переписку, осторожно заглядывая в телефон поверх плеча дуала. Гюг подмигивает и показывает ему знак победы. Ни один из них не замечает Бальзака, наблюдающего за пантомимой. Звякает новое сообщение:
- Не понимаю, ты же умный человек, почему ты позволяешь ему так себя унижать? Да еще на глазах всех твоих старых друзей? Этот звездец бросает тебя, не пишет, возвращается, когда хочет, принуждает… скажи еще, что тебе это нравится, – продолжает нарываться Роб.
Наполеон читает эту тираду и поднимает взгляд, нехорошо прищуриваясь и явно прикидывая, как вскочить на стол и поднять Роба за шкирку. Рука Бальзака внезапно, безо всякого принуждения сжимает его причинное место. Нап тут же забивает на месть и обнимает дуала освободившейся рукой, прижимая к себе и целуя где-то за ухом. Во внезапной тишине слышно нежную трель какой-то птицы.
- Молодец, - шепчет Баль, чувствуя, что уши все-таки начинают краснеть. – То, что надо. Роба сейчас удар хватит.
Он отстраняется и задумчиво спрашивает:
- Ты - Гюго или он - тебя? - в чуть прищуренных глазах щелкают шестеренки.
Нап набирает побольше воздуха, чтобы возмутиться, что ОН. С ГЮГО. НИКОГДА!! )))))
- Не отвечай. Это ты его подговорил. Но зачем вам это было нужно?
- Ну, мы подумали… ваши разговоры всегда сплошной мозготрах, так что если Гюг подсунет Робу телефончик и идею поддеть тебя в чате, Роб выведет тебя этим своим правдорубом, ты назло ему перестанешь делать вид, что не отличаешь меня от стенки, раскачаешь Робу нервную систему, а Гюго позовет его на вечернюю прогулку и утешит там на природе. Звезды и вся такая романтика. Ему давно хочется. )))) А ты, когда злишься, хоть на человека становишься похож.
«Этики, такие ЭТИКИ» - в очередной раз безнадежно подумал Баль, и сказал:
- Угу. Отличный план. Действительно препираться с ним по аське, а не вслух – истинное удовольствие. Для всех кто избавлен от необходимости слушать это.
- Понять не могу - что вы вечно сретесь? Такие умные оба…
- Мы умные, но по-разному. Мы оба признаем друг в друге наличие используемого мозга, при этом Роб думает, что все-таки он умнее меня, но так же видит, что окружающих он из себя умствованиями выводит, а я, чаще всего - нет. Его это раздражает, и он считает меня приспособленцем и научно-аморфным элементом, но отказаться от единственного более или менее достойного собеседника не может. А в целом он может и умнее, но я намного более эффективен и бешу его этим…- Баль усмехнулся, почувствовав, что собеседник загипнотизирован многослойными причинно-следственными связями, - Ты иди в волейбол поиграй, интриган, вон Жук уже мячик несет.
Нап поспешил свалить от замороченной лекции про мозгомерянье логиков. Стягивая на ходу майку, он как-то смутно подумал, что Баль как-то слишком мил и отходчив, но заморачиваться, по обыкновению, не стал.
Баль вернулся к айпаду, мысленно потирая руки в предвкушении. Хитрость – его лучший скилл и любимый вклад в ценности третьей квадры. Он уже придумал, как грамотно отдавить Робу всякое желание идти в лес, а может и желание давать Гюго в целом. И пусть тот впредь думает трижды, прежде чем делать Бальзака винтиком в своих играх.
День катился к закату. Активная часть компании бегала за мячиком, Баль переместился в кресло в тенечке и, прикрыв глаза, сквозь ресницы наблюдал пантомиму: Гюго, улыбаясь, что-то говорил дуалу, Роб хмурился и возражал, Гюго настаивал и тянул его куда-то за руку, Роб возражал активнее, в конце концов, он сказал что-то совсем уж резкое – Гюго аж в лице переменился, вырвал руку и исчез из поля зрения. Баль лениво улыбнулся и закрыл глаза. План сработал.
читать дальшеНап провел очередной удачный бросок и победно вскинул руки, оборачиваясь к своей команде. Случайно зацепившись взглядом за картину на заднем плане, он не поверил своим глазам: Баль сидел в шезлонге в тени дерева, над ним склонился Гюго и не спеша, смакуя, целовал его. Нап сорвался с места быстрее, чем успел что-то подумать.
Поцелуй сквозь дрему казался сладким-сладким и непривычно нежным. Бальзаку было неудобно тянуться вверх к ласковым губам, и он зарылся пальцами в волосы любовника, притягивая его ближе.
Вдруг и теплый поцелуй, и сладкая истома были сметены, казалось, порывом урагана. Баль открыл глаза и увидел, что в паре метров от него Нап сидит верхом на Гюго и молча яростно избивает его. Особенно пугало, что молча. Будто в замедленной съемке он видел, как срываются с места Жук и Драй. Потом скорость и звуки вернулись. Оттаскиваемый братом Нап все же что-то орал, Гюго закрыл лицо двумя руками, сгибаясь от боли, Драй пытался ему помочь, все остальные собрались вокруг и недоуменно восклицали.
Баль поднялся из кресла, но не успевал, категорически не успевал придумать и сказать хоть что-то.
Нап резко замолчал и вывернулся из захвата Жукова, быстро и с какой-то досадой оглядел присутствующих, и молча пошел к дому.
- Мразь! Какая же ты мразь! – звенел голос Роба. Он стоял над дуалом, но и не думал помочь ему подняться с травы, устремив пылающий ненавистью взгляд на Бальзака.
- Да сам себе завидую, - неловко и как-то машинально сострил Баль, в свою очередь оглядел ничего не понимающих друзей, и, так и не придумав объяснений, пошел к дому вслед за Напом.
- Извини, Макс! Неудобно получилось, - сказал он, встретив хозяина на полдороге. Тот недоуменно поднял брови - он был в доме и слышал только звуки драки.
Кода Баль завернул за дом, он увидел, что Нап уже швыряет их вещи в багажник. Он прибавил шагу и только успел захлопнуть за собой дверь автомобиля, как Нап сорвал джип с места и бешено понесся по ухабам лесной грунтовой дороги. При этом в машине как-то врубилась музыка, и под грохот Арии Нап орал и матерился. Общий смысл реплик сводился к «какого х*я?».
«Апокалипсис сегодня», - отстраненно подумал Баль. Губы были нестерпимо липкими. Он убавил громкость магнитолы и решил разбавить монолог.
- Вот без понятия с чего Гюго решил вдруг публично меня поцеловать. Он сам-то понял, кому отомстил в итоге? А я дремал и вообще-то думал, что это ты, - сказал Баль, и провел языком по губам.
- Да?? То-то ты ему отвечал, мерзавец!! Глаза было лень открыть?? Я что, по-твоему, целуюсь как все? Ты отличить не можешь?? Да что ты все облизываешься – понравилось, что ли??? – опять заорал Нап и врезал кулаками по рулю.
- Да у него губы в чем–то сладком были, яблоко, что ли, ел… - сказал Баль, и снова рефлекторно облизнулся.
Нап зарычал и резко вдарил по тормозам. Машина остановилась как вкопанная. Бальзак чуть не вписался лицом в приборную панель, но ремень удержал его.
За какие-то секунды, пока Баль пытался вдохнуть воздух, выбитый из легких резким ударом, Нап выскочил из машины, распахнул двери, отстегнул ремень, выволок его наружу и, не давая перевести дыхание, затолкал на заднее сиденье, попутно сдирая штаны. Когда до Бальзака, наконец, доходит необходимость сопротивляться, все уже бесполезно. Нап наваливается на его спину, всем телом вжимая в сиденье, левой согнутой рукой берет в жесткий захват горло, заставляя задрать голову и прогибаться в пояснице, пальцами второй руки уже вовсю растягивая задницу. Резко пахнет кожей сидений, потом и машинным маслом. Баль хрипит и дергается. Нап матерится себе под нос, обжигая дыханием татуировку на загривке любовника:
- Как же ты достал меня сука… почему я тебя все время хочу?… а когда кто-то хоть пальцем тебя касается, у*бать весь мир хочется, – бормочет он, отчаянно вбиваясь в неподатливое тело. Бальзак от острой боли впивается зубами в руку Напа возле запястья и глухо стонет, время от времени крепче сжимая зубы.
Стоящий на проселочной дороге с распахнутыми дверями автомобиль ритмично раскачивается.
Нап выбрасывает окурок, захлопывает все двери и заводит мотор. Укушенная рука болит, следы зубов начинают наливаться синевой. Баль лежит на спине на заднем сиденье, задрав ноги на спинку сиденья, и снова копается в айподе.
- Оденься, замерзнешь же, – бросает ему Нап, выворачивая с грунтовки на шоссе.
- Ага, замерзну, в июле-то, - гооврит Баль, нашаривая под передним сиденьем фляжку.
- Ну, полиция остановит, как ты им объяснишь свое неглиже?
- Твоя машина, ты и объяснять будешь, - усмехается Баль, отхлебывая коньяк. – Не гони как бешеный маньяк, и никто тебя не остановит.
- Что ты все-таки сделал Гюго?
- Ничего. Просто я между делом поделился с Робом рассказом про прелести секса в лесу. Про синяки от шишек в самых неожиданных местах, как смолу от волос и одежды скипидаром оттирать пришлось, как ты удачно постелил плед на муравейник, и у меня оказалась аллергия на их укусы, а до ближайшей аптеки было хрен знает сколько километров…
- Что ты несешь, когда это мы в лесу трахались?! Или с кем ты там по лесам-то шлялся??
- Да выдумал все, конечно. Но он поверил и теперь не то, что с романтическими намерениями, он вообще в лес не зайдет ни за что.
- Это жестоко.
- Жестоко – это спорить, кто из нас кого из себя выведет. Жестоко - это...- Баль осекается. Он ненавидит упреки. В конце концов, он ведь ему тоже не звонил.
Нап ненавидит оправдываться.
- Я… - он запинается, - Понимаешь, там внезапно подвернулось такое дельце, потом еще переговоры предложили в Гамбурге… никак нельзя было отказаться. Одно за другое…
Они долго молчат.
- А поехали в клуб? – предлагает Нап уже на въезде в город, - хочу танцевать!
- А я хочу нобелевскую премию по математике, льда и снести тебе голову топором, и что? Отвези меня домой и иди, танцуй куда знаешь.
Нап вкрадчиво уточняет:
- Правда, премию хочешь?
Баль вдруг видит все перспективы чертовых необдуманных желаний и в ужасе восклицает:
- Не-ет!! Забудь, быстро забудь, что я это сказал!
И оба ржут весь остаток дороги.
читать дальшеМашина останавливается перед их домом, Баль со вздохом натягивает джинсы и выходит из автомобиля. Уже совсем темно, но стоит теплый июльский субботний вечер и душный воздух в городе звенит весельем. Подъезд. Лифт. Дверь.
Баль тянется рукой к выключателю в прихожей, но в этот момент его разворачивают, и поцелуем впечатывают в стенку. И стенка такая родная, там есть такой незаметный выступ в самом стратегическом месте, он привычно впивается в тело. Синяк на заднице снова гарантирован.
- Ну что еще? – устало и иронично спрашивает он, когда снова получает возможность пользоваться своим языком.
- Ну ка-ак? Примирительный секс! – глумливо поясняет Нап, последний раз проводя языком по новому засосу на шее Баля. И двигается дальше вниз.
- А в машине что тогда было?? – сил сопротивляться нет, неудержимо хочется сползти по стенке вслед за горячим ртом, но каждый поцелуй будто пригвождает, да и Нап держит крепко.
- Первый раунд! – он задевает зубами сосок, и желание поговорить резко пропадает.
Нап заражает. Заряжает. Энергией. Силой. Волей. Страстью. Это заставляет отвечать ему, чаще дышать, крепко обнимать, обхватывать ногами, позволяя нести себя в спальню.
Кровать разобрана, Баль и не думал застилать ее, рассчитывая вечером быстренько упасть и уснуть. В полном соответствии с планами, на кровать его роняют, а потом Нап выуживает из незнакомой коробки, стоящей на тумбочке, кожаные наручники с длинной серебристой цепью между ними. Баль фирменно поднимает одну бровь:
- Так вот что ты покупал в Амстердаме в магазине с таким многозначительным названием?
- Блин, ну вот вечно ты все сюрпризы обламываешь! – Нап так же фирменно играет бровями. - Что скажешь? Прикуем тебя к спинке кровати или просто так пока наденешь?
- Просто так.
Толстые кожаные браслеты, с несколькими застежками и заклепками замечательно смотрятся на тонких белых руках. Такие наручники совершенно не стесняют движений, это просто напоминание - о границах, о территории, о том кто их надевал, зубами затягивая ремешки, и хрипло шептал «мой», вызывая волны мурашек расползающиеся от запястий по всему телу. А цепь… цепь это чрезвычайно многофункциональная штука.
Баль подается навстречу движениям Напа, касаться себя ему почти больно, он знает, что кончит и так. Мир кружится и плывет вокруг, неудержимо заваливаясь вправо. Его единственная реальность как будто связана с сильным телом любовника, движения которого волнами пронизывают его, нагнетая напряжение глубоко внутри. Нап красив всегда, но в этот момент он просто совершенен. Он запрокидывает голову и вбивается еще глубже, замедляя темп и смакуя каждое ощущение. Баль закидывает цепь ему на шею, скрещивает концы на горле, наматывая их на ладони, с силой тянет вниз и в разные стороны, требуя:
- Быстрее!
Нап падает на локти, ложится на него всем телом и, усмехаясь, точно таким же тоном требует:
- Сильнее!
Баль еще больше затягивает цепь у него на шее и чувствует, как сбивается его дыхание, как ритм частит и срывается, он хрипит и подается вперед все отчаянней, его взгляд мутнеет и Баль вдруг с болезненным любопытством думает - что он видит там, в мороке удушья? И что если он убьет его сейчас?
От этой мысли его простреливает таким оргазмом, что он не чувствует последних движений Напа и не слышит, как тот кончает с сиплым рыком. Руки разжимаются сами собой. Нап жадно глотает воздух и кашляет, уткнувшись лбом ему в плечо, потом перекатывается, укладываясь рядом. Его всего распирает от эйфории:
- Ох*еть, ты просто феерический пи*дец какой-то! Я прямо поверил, что ты меня убьешь!- адреналин накрывает Напа с головой, ему хочется курить и нецензурно восхищаться.
Баль сворачивается калачиком, ему ужасно хочется спать.
И тут Нап среди наступившей гармонии вдруг вспоминает о пыли:
- Ты тут вообще жил?
- Конечно, - сонно шепчет Баль.
- А полы тогда чего не мыл?
- Какие еще полы? – по инерции удивляется тот и окончательно проваливается в сон.
Нап весело хмыкает, поражаясь чертовой Интуиции, и уходит курить на балкон.
Будильник, который срабатывает в воскресенье в семь утра, хочется убить с особой жестокостью.
Когда Бальзак открывает глаза, у него болит не просто все, а ВСЕ, но настроение неожиданно прекрасное. Пахнет кофе. Слышно, как кто-то мычит и насвистывает надоедливый веселый мотивчик.
«Он вернулся», - думает Баль. – «Не приснилось. Все-таки вернулся». Хорошо, что Нап не видит сейчас его идиотской улыбки – и так гордится собой непомерно.
Бальзак выползает из спальни на порог залитой солнцем гостиной, и видит босого и очень энергичного Наполеона, который, то путая, то забывая слова, напевает Sammer Sun, танцует и моет пол.
end
URL комментария1691
бытовая зарисовка. сюжета нет. не закончено. диалог из заявки будет во второй части.
Ключи упорно не отыскивались в карманах. На звонки в дверь никто не отвечал.
- Возвращается муж из командировки... - зло сказал Нап, наконец ввалившись в квартиру, - а у жены...
Тишина была ему ответом.
"А чертова Баля вобще дома нет! И, судя по слою пыли на полу… хрен его знает, когда он был тут в последний раз!» Он же смс ему послал, что приедет в среду! То, что с утра была суббота, отсутствие Баля не извиняло, а усугубляло. «К маме свалить не мог... мама его летом живет в деревне, а на деревенский воздух и отсутствие водопровода у Баля всегда была аллергия. Наверно опять с Габеном на диване лежит и коньяк пьет".
Не то что бы он был сторонником стереотипа про диваны, но Габен и Бальзак реально любили устроиться с комфортом и посмотреть какой-нибудь ужастик, при этом уничтожив все спиртное в доме. Как-то подозрительный Нап решил посмотреть вместе с ними «Звонок», так эти нелюди вынесли ему мозг, проржав напрочь все моменты, когда у порядочных людей все внутри сжималось от ужаса.
Со временем он понял, что ревновать к Габену было все равно, что ревновать к коньяку, который Баль безумно любил, как лучшее средство расширения сознания, и всегда ныкал где-то поблизости.
Домашний Габена не отвечал. Сотовый Баля был вне зоны действия сети. Нап прикинул и позвонил Гексли. Спрашивать даже ничего не пришлось.
-....тащи лавку под дерево, болван, куда на солнце ставишь – спечемся все!…Нап!? – Гек как всегда делал миллион дел одновременно. - Нап!! А ты чего - еще не здесь? Обед вот-вот начнется! Поворот на грунтовку опять пропустил? Там теперь такой круг на сосне нарисован, красный! Или синий! А чего ты вчера вместе с Балем не приехал? …нет, ну вот как ты ее развернул?? – Гек снова отвлекся на оборудование обеденной группы под деревом. – На-ап, Макс говорит, что опаздывать на обед в честь дня рождения брата – форменное свинство! ))))))))))))))
До Напа дошло – у Жука же день рождения! Дача Макса!
- Скажи Жоре, что я застрял в пробке на выезде из города и скоро буду, - непререкаемым тоном попросил он и отключился, не слушая дальнейших возгласов.
Через два часа пробок, бешеных рывков по шоссе и двух штрафов за превышение скорости, он припарковался у загородного дома Макса. Летом они частенько отмечали здесь праздники, приезжали на шашлыки и рыбалку, зимой иногда катались на лыжах, если снега выпадало не очень много, и по дороге от ближайшей деревни можно было проехать хотя бы на джипе.
Компания была разношерстная. Когда-то они были соседями в веселой межфакультетской общаге и за пять лет студенчества подружились на всю жизнь. Сейчас некоторые были партнерами по бизнесу, как Макс и Нап, либо коллегами, как Драй и Штир, друзьями, родственниками либо просто партнерами по жизни. Если бы Напа спросили, что держит их вместе, он сказал бы - Макс. А Баль бы непременно ухмыльнулся, скотина, и выдал бы что-то вроде: «Макс внес дружбу с нами в свое расписание, и теперь мы не отвертимся, пока не сдохнем».
Выйдя на лужайку за домом, Нап увидел шумную кампанию, расположившуюся за столом под раскидистыми старыми яблонями. Праздничная трапеза перевалила свою кульминацию, все уже сыты, слегка пьяны и веселы. Первым он наткнулся на Макса, который стоял у капитального каменного мангала, построенного рядом с домом, и наблюдал за приготовлением последней порции шашлыка. Они обменялись крепким рукопожатием.
- Прочел последний отчет, есть что обсудить, но дела потом, отдохни с дороги, - Макс кивнул в сторону гостей. Он был четкий мужик, и работать с ним Напу нравилось. К тому же он был лучшим другом его старшего брата.
Из-за стола слышались оживленные голоса и смех, все уже разбились на группки по интересам. Вон Дон что-то чертит на листке бумаги, наглядно набрасывая для Роба модель качелей которые можно устроить во-он под тем деревом, вон Гюго оживленно втирает что-то Джеку, а Жук и Драй не сошлись во мнениях и уже нешуточно спорят, Штир курит и слушает их молча, пока еще не приняв ничью сторону, разморенный Есечка почти спит привалившись сбоку к Жуку, Гамлет раскачивается в гамаке, подвешенном к соседней яблоне, и задумчиво смотрит в небо. Дюма собирает в корзинку ранние летние яблоки, которые попадали в траву. Гек бегает вокруг и якобы помогает, но на самом деле - то пинает яблоки, то гоняется за бабочками, то находит ценные экземпляры яблок с красивыми розовыми бочками и складывает их на стол перед Габеном, который курит трубку и с невозмутимостью индейца высматривает что-то на опушке леса, которым невдалеке заканчивается лужайка. Бальзака за столом не было, но чашка кофе и айпад отчетливо обозначали его место рядом с Габеном, в торцевой части стола, дальней от главы праздника.
- Он в доме, вещи собирать пошел, - пояснил Габ, когда Нап подошел ближе.
Новоприбывший был встречен радостными возгласами, обнял именинника, от души расцеловал и получил от него локтем в бок:
- Я уже хотел организовывать спасательную операцию, брателло, - шутливо сказал Жуков, но, как в любых его словах, здесь чудилась смутная угроза.
Фамильно вспыльчивые и крутые норовом братья с детства крепко дрались и вечно спорили друг с другом, но случись беда - горой стояли друг за друга.
Нап пожимал руки, целовал щеки, приветственно хлопал по плечу, шутил о поездке, дорогах и таможнях. Наконец пожаловался на духоту делового костюма и ушел переодеваться.
читать дальшеВ доме царила приятная прохлада. У стола на кухне стоял Бальзак и запихивал в рюкзак какие-то шмотки. Убегает?
Чуть не зарычав вслух, Нап моментально оказался за его спиной и сжал в кольце рук, обездвиживая, прижимая его локти к бокам, и прижался щекой к плечу, вдыхая знакомый запах, потом молниеносно развернул лицом к себе и снова обнял, губами найдя бьющуюся жилку на шее. Для него сотни слов извинений, сожалений, тоскливых и ревнивых мыслей умещались в одном этом жесте. Объект покорно замер и не сопротивлялся, возможно, скучающе глядя в одну точку на стене поверх его плеча.
- Куда-то собрался? – Наполеон, наконец, выпустил его из объятий и рассматривал, придерживая за плечи. Волосы слишком отросли и опять в беспорядке, под глазами, как всегда, круги, весь в чёрном, с длинным рукавом, в июльский полдень на солнцепеке – вот только Баль так может.
Бальзак смотрел на него и молчал, сука.
- Ну? С приездом меня? – попробовал разрядить обстановку Нап.
Молчание.
- Как ты рад меня видеть, - Нап, пожалуй, сам понимал, что сердиться с его стороны - странно. Но сердился.
- Ты уехал на неделю, вернулся через двадцать дней, прислав за все это время одно смс с предупреждением о возвращении, оказавшееся, впрочем, фейком – конечно я рад тебя видеть. Хотя бы живым, – бесцветно сказал Бальзак, отводя взгляд.
«Разговаривает – уже хорошо», подумал Нап. Криков он не ждал, а вот выразительный игнор и избегание – это фирменный стиль тихой истерики Бальзака. Он явно слышал, как подъехал автомобиль, явно понял, что кроме Напа приехать некому и собирался тихо улизнуть. Эта его манера молча убегать от проблем, обид и неурядиц бесила Напа неимоверно.
- Так куда ты собрался?
- В город, я завтра работаю, а наши все уже расслабились и за руль сегодня никто не сядет.
- И как ты в город поедешь? И на чем ты вообще сюда приехал?
- На электричке, тут лесом два километра всего до станции, до темноты успею дойти.
Общественный транспорт всегда существовал для Напа как бы в параллельной вселенной. Он не знал, где и куда он ходит и как на него сесть, но верил, что этот чудик вполне способен пойти в лес один.
- Никуда ты не пойдешь, вечером поедем в город вместе, - решил Нап, - пошли за стол.
Бальзак предсказуемо не сдвинулся с места.
Обратно в сад он вел его, держа за руку. На самом деле, конечно – таща за руку, но со стороны все выглядело пристойно. Как Бальзак умудрялся имитировать легкую дружелюбную прогулку и непрерывно исподтишка сопротивляться давлению – это была загадка. Но Наполеону нравилась и его вечная недемонстративная конфронтация и то чувство превосходства, которое он испытывал все-таки навязывая ему свою волю. Преодолевая его инерцию, он как будто становился спокойнее, испытывая какое-то сытое удовлетворение.
Они сели за стол, перед Напом тут же появилась тарелка с едой, и он принялся наворачивать шашлык и салаты, левой рукой ловко орудуя вилкой, а правой по-прежнему крепко сжимая руку Бальзака.
- Пусти, ну что ты вцепился, как будто тебе пять лет и мы в песочнице? - шипит тот на грани слышимости.
- Вот не надо! - так же тихо и зло отвечает Нап. - Это мы уже проходили - когда нам было по пять лет, и мы были в песочнице, я отпустил твою руку, и ты три месяца просидел в детской библиотеке им. Мамина-Сибиряка - только бы меня не видеть. Больше не уйдешь.
"Тогда я научился читать", - думает Бальзак и отводит взгляд. Ему просто было слишком интересно в мире книг, чтобы вспомнить о каком-то Наполеоне...
Нап утаскивает его руку под стол и кладет себе на бедро, все еще силой удерживая ладонь. Он знает - пока Баль не смирился с близким контактом в своей личной зоне, напор ослаблять нельзя. И надо наращивать присутствие в регионе. Двадцать дней это слишком много, Баль опять возомнил, что он один. Сам по себе, свой собственный.
Пальцы Напа настойчиво прижимают руку Бальзака и одновременно оглаживают каждый сустав сухощавых пальцев.
Пальцами другой руки Бальзак непрерывно водит в лежащем перед ним на столе айпаде, время от времени выдавая уточняющие реплики по теме беседы. Он успевает гуглить все что угодно, и читать новости со всего света. Демонстративно смотрит куда угодно, но не на Напа. А тот курит сигареты одна за другой, много смеется, шутливо спорит с Жуком, и, как всегда, шумит за десять человек.
- А что мы подарили имениннику? – неожиданно вполголоса интересуется он у партнера.
- Твою золотую кредитку Раффайзена.
А шок - это по-нашему.
- А чего не платиновую-то сразу?
- А ты ее с собой увез и в любом случае все деньги оттуда уже выгреб.
- Ты откуда знаешь?
- Отслеживал платежи через твой личный кабинет в онлайн-банке.
- …!? Как ты пароль узнал??
Баль закатывает глаза, показывая, что он думает о фантазии Наполеона в области придумывания паролей.
- Ты… ты же просто пытался узнать, где я и все ли у меня в порядке, - понимает тот. Очень милый способ выражать беспокойство и очень… балевский. – Ты скучал!
Улыбка Напа сиянием затмевает июльское солнце.
Молчание.
- Сертификат я ему от нас подарил, - наконец говорит Баль. - На пять прыжков с парашютом.
- Круто!! Я тоже хочу!! С парашютом!! – мгновенно загорается Наполеон.
Занавесившись челкой, Бальзак тихо улыбается.
Нап вдруг чувствует, что ВСЕ хорошо.
А Баль думает, что это никогда не бывает надолго.
2383… Все смеются, Нап поворачивает голову и цепляется взглядом за строчки, ползущие из-под быстрых пальцев. Баль чатится с Робом, сидящим неподалеку со смартофоном в руках.
- … и вынь руку из-под стола, а то все думают, что ты там черти чем занимаешься!
- А может, и занимаюсь? ))))
- Да ла-адно? Ты блефуешь))) И уши у тебя не красные, и Нап болтает слишком много. 95% за то, что он тебе там просто пальцы выкручивает зачем-то.
- С чего ты взял? Может, это я держу его за самое дорогое, чтобы сидел смирно?
- О, я так и думал, что его бумажник – ваша главная эрогенная зона )))
- Думаешь, у него нет ничего ценнее кошелька?
- Да что для вашей квадры может быть дороже денег?
- Власть и сила. Но ты, как всегда, выбираешь самое банальное.
Нап встречается взглядом с Гюго, который читает переписку, осторожно заглядывая в телефон поверх плеча дуала. Гюг подмигивает и показывает ему знак победы. Ни один из них не замечает Бальзака, наблюдающего за пантомимой. Звякает новое сообщение:
- Не понимаю, ты же умный человек, почему ты позволяешь ему так себя унижать? Да еще на глазах всех твоих старых друзей? Этот звездец бросает тебя, не пишет, возвращается, когда хочет, принуждает… скажи еще, что тебе это нравится, – продолжает нарываться Роб.
Наполеон читает эту тираду и поднимает взгляд, нехорошо прищуриваясь и явно прикидывая, как вскочить на стол и поднять Роба за шкирку. Рука Бальзака внезапно, безо всякого принуждения сжимает его причинное место. Нап тут же забивает на месть и обнимает дуала освободившейся рукой, прижимая к себе и целуя где-то за ухом. Во внезапной тишине слышно нежную трель какой-то птицы.
- Молодец, - шепчет Баль, чувствуя, что уши все-таки начинают краснеть. – То, что надо. Роба сейчас удар хватит.
Он отстраняется и задумчиво спрашивает:
- Ты - Гюго или он - тебя? - в чуть прищуренных глазах щелкают шестеренки.
Нап набирает побольше воздуха, чтобы возмутиться, что ОН. С ГЮГО. НИКОГДА!! )))))
- Не отвечай. Это ты его подговорил. Но зачем вам это было нужно?
- Ну, мы подумали… ваши разговоры всегда сплошной мозготрах, так что если Гюг подсунет Робу телефончик и идею поддеть тебя в чате, Роб выведет тебя этим своим правдорубом, ты назло ему перестанешь делать вид, что не отличаешь меня от стенки, раскачаешь Робу нервную систему, а Гюго позовет его на вечернюю прогулку и утешит там на природе. Звезды и вся такая романтика. Ему давно хочется. )))) А ты, когда злишься, хоть на человека становишься похож.
«Этики, такие ЭТИКИ» - в очередной раз безнадежно подумал Баль, и сказал:
- Угу. Отличный план. Действительно препираться с ним по аське, а не вслух – истинное удовольствие. Для всех кто избавлен от необходимости слушать это.
- Понять не могу - что вы вечно сретесь? Такие умные оба…
- Мы умные, но по-разному. Мы оба признаем друг в друге наличие используемого мозга, при этом Роб думает, что все-таки он умнее меня, но так же видит, что окружающих он из себя умствованиями выводит, а я, чаще всего - нет. Его это раздражает, и он считает меня приспособленцем и научно-аморфным элементом, но отказаться от единственного более или менее достойного собеседника не может. А в целом он может и умнее, но я намного более эффективен и бешу его этим…- Баль усмехнулся, почувствовав, что собеседник загипнотизирован многослойными причинно-следственными связями, - Ты иди в волейбол поиграй, интриган, вон Жук уже мячик несет.
Нап поспешил свалить от замороченной лекции про мозгомерянье логиков. Стягивая на ходу майку, он как-то смутно подумал, что Баль как-то слишком мил и отходчив, но заморачиваться, по обыкновению, не стал.
Баль вернулся к айпаду, мысленно потирая руки в предвкушении. Хитрость – его лучший скилл и любимый вклад в ценности третьей квадры. Он уже придумал, как грамотно отдавить Робу всякое желание идти в лес, а может и желание давать Гюго в целом. И пусть тот впредь думает трижды, прежде чем делать Бальзака винтиком в своих играх.
День катился к закату. Активная часть компании бегала за мячиком, Баль переместился в кресло в тенечке и, прикрыв глаза, сквозь ресницы наблюдал пантомиму: Гюго, улыбаясь, что-то говорил дуалу, Роб хмурился и возражал, Гюго настаивал и тянул его куда-то за руку, Роб возражал активнее, в конце концов, он сказал что-то совсем уж резкое – Гюго аж в лице переменился, вырвал руку и исчез из поля зрения. Баль лениво улыбнулся и закрыл глаза. План сработал.
читать дальшеНап провел очередной удачный бросок и победно вскинул руки, оборачиваясь к своей команде. Случайно зацепившись взглядом за картину на заднем плане, он не поверил своим глазам: Баль сидел в шезлонге в тени дерева, над ним склонился Гюго и не спеша, смакуя, целовал его. Нап сорвался с места быстрее, чем успел что-то подумать.
Поцелуй сквозь дрему казался сладким-сладким и непривычно нежным. Бальзаку было неудобно тянуться вверх к ласковым губам, и он зарылся пальцами в волосы любовника, притягивая его ближе.
Вдруг и теплый поцелуй, и сладкая истома были сметены, казалось, порывом урагана. Баль открыл глаза и увидел, что в паре метров от него Нап сидит верхом на Гюго и молча яростно избивает его. Особенно пугало, что молча. Будто в замедленной съемке он видел, как срываются с места Жук и Драй. Потом скорость и звуки вернулись. Оттаскиваемый братом Нап все же что-то орал, Гюго закрыл лицо двумя руками, сгибаясь от боли, Драй пытался ему помочь, все остальные собрались вокруг и недоуменно восклицали.
Баль поднялся из кресла, но не успевал, категорически не успевал придумать и сказать хоть что-то.
Нап резко замолчал и вывернулся из захвата Жукова, быстро и с какой-то досадой оглядел присутствующих, и молча пошел к дому.
- Мразь! Какая же ты мразь! – звенел голос Роба. Он стоял над дуалом, но и не думал помочь ему подняться с травы, устремив пылающий ненавистью взгляд на Бальзака.
- Да сам себе завидую, - неловко и как-то машинально сострил Баль, в свою очередь оглядел ничего не понимающих друзей, и, так и не придумав объяснений, пошел к дому вслед за Напом.
- Извини, Макс! Неудобно получилось, - сказал он, встретив хозяина на полдороге. Тот недоуменно поднял брови - он был в доме и слышал только звуки драки.
Кода Баль завернул за дом, он увидел, что Нап уже швыряет их вещи в багажник. Он прибавил шагу и только успел захлопнуть за собой дверь автомобиля, как Нап сорвал джип с места и бешено понесся по ухабам лесной грунтовой дороги. При этом в машине как-то врубилась музыка, и под грохот Арии Нап орал и матерился. Общий смысл реплик сводился к «какого х*я?».
«Апокалипсис сегодня», - отстраненно подумал Баль. Губы были нестерпимо липкими. Он убавил громкость магнитолы и решил разбавить монолог.
- Вот без понятия с чего Гюго решил вдруг публично меня поцеловать. Он сам-то понял, кому отомстил в итоге? А я дремал и вообще-то думал, что это ты, - сказал Баль, и провел языком по губам.
- Да?? То-то ты ему отвечал, мерзавец!! Глаза было лень открыть?? Я что, по-твоему, целуюсь как все? Ты отличить не можешь?? Да что ты все облизываешься – понравилось, что ли??? – опять заорал Нап и врезал кулаками по рулю.
- Да у него губы в чем–то сладком были, яблоко, что ли, ел… - сказал Баль, и снова рефлекторно облизнулся.
Нап зарычал и резко вдарил по тормозам. Машина остановилась как вкопанная. Бальзак чуть не вписался лицом в приборную панель, но ремень удержал его.
За какие-то секунды, пока Баль пытался вдохнуть воздух, выбитый из легких резким ударом, Нап выскочил из машины, распахнул двери, отстегнул ремень, выволок его наружу и, не давая перевести дыхание, затолкал на заднее сиденье, попутно сдирая штаны. Когда до Бальзака, наконец, доходит необходимость сопротивляться, все уже бесполезно. Нап наваливается на его спину, всем телом вжимая в сиденье, левой согнутой рукой берет в жесткий захват горло, заставляя задрать голову и прогибаться в пояснице, пальцами второй руки уже вовсю растягивая задницу. Резко пахнет кожей сидений, потом и машинным маслом. Баль хрипит и дергается. Нап матерится себе под нос, обжигая дыханием татуировку на загривке любовника:
- Как же ты достал меня сука… почему я тебя все время хочу?… а когда кто-то хоть пальцем тебя касается, у*бать весь мир хочется, – бормочет он, отчаянно вбиваясь в неподатливое тело. Бальзак от острой боли впивается зубами в руку Напа возле запястья и глухо стонет, время от времени крепче сжимая зубы.
Стоящий на проселочной дороге с распахнутыми дверями автомобиль ритмично раскачивается.
Нап выбрасывает окурок, захлопывает все двери и заводит мотор. Укушенная рука болит, следы зубов начинают наливаться синевой. Баль лежит на спине на заднем сиденье, задрав ноги на спинку сиденья, и снова копается в айподе.
- Оденься, замерзнешь же, – бросает ему Нап, выворачивая с грунтовки на шоссе.
- Ага, замерзну, в июле-то, - гооврит Баль, нашаривая под передним сиденьем фляжку.
- Ну, полиция остановит, как ты им объяснишь свое неглиже?
- Твоя машина, ты и объяснять будешь, - усмехается Баль, отхлебывая коньяк. – Не гони как бешеный маньяк, и никто тебя не остановит.
- Что ты все-таки сделал Гюго?
- Ничего. Просто я между делом поделился с Робом рассказом про прелести секса в лесу. Про синяки от шишек в самых неожиданных местах, как смолу от волос и одежды скипидаром оттирать пришлось, как ты удачно постелил плед на муравейник, и у меня оказалась аллергия на их укусы, а до ближайшей аптеки было хрен знает сколько километров…
- Что ты несешь, когда это мы в лесу трахались?! Или с кем ты там по лесам-то шлялся??
- Да выдумал все, конечно. Но он поверил и теперь не то, что с романтическими намерениями, он вообще в лес не зайдет ни за что.
- Это жестоко.
- Жестоко – это спорить, кто из нас кого из себя выведет. Жестоко - это...- Баль осекается. Он ненавидит упреки. В конце концов, он ведь ему тоже не звонил.
Нап ненавидит оправдываться.
- Я… - он запинается, - Понимаешь, там внезапно подвернулось такое дельце, потом еще переговоры предложили в Гамбурге… никак нельзя было отказаться. Одно за другое…
Они долго молчат.
- А поехали в клуб? – предлагает Нап уже на въезде в город, - хочу танцевать!
- А я хочу нобелевскую премию по математике, льда и снести тебе голову топором, и что? Отвези меня домой и иди, танцуй куда знаешь.
Нап вкрадчиво уточняет:
- Правда, премию хочешь?
Баль вдруг видит все перспективы чертовых необдуманных желаний и в ужасе восклицает:
- Не-ет!! Забудь, быстро забудь, что я это сказал!
И оба ржут весь остаток дороги.
читать дальшеМашина останавливается перед их домом, Баль со вздохом натягивает джинсы и выходит из автомобиля. Уже совсем темно, но стоит теплый июльский субботний вечер и душный воздух в городе звенит весельем. Подъезд. Лифт. Дверь.
Баль тянется рукой к выключателю в прихожей, но в этот момент его разворачивают, и поцелуем впечатывают в стенку. И стенка такая родная, там есть такой незаметный выступ в самом стратегическом месте, он привычно впивается в тело. Синяк на заднице снова гарантирован.
- Ну что еще? – устало и иронично спрашивает он, когда снова получает возможность пользоваться своим языком.
- Ну ка-ак? Примирительный секс! – глумливо поясняет Нап, последний раз проводя языком по новому засосу на шее Баля. И двигается дальше вниз.
- А в машине что тогда было?? – сил сопротивляться нет, неудержимо хочется сползти по стенке вслед за горячим ртом, но каждый поцелуй будто пригвождает, да и Нап держит крепко.
- Первый раунд! – он задевает зубами сосок, и желание поговорить резко пропадает.
Нап заражает. Заряжает. Энергией. Силой. Волей. Страстью. Это заставляет отвечать ему, чаще дышать, крепко обнимать, обхватывать ногами, позволяя нести себя в спальню.
Кровать разобрана, Баль и не думал застилать ее, рассчитывая вечером быстренько упасть и уснуть. В полном соответствии с планами, на кровать его роняют, а потом Нап выуживает из незнакомой коробки, стоящей на тумбочке, кожаные наручники с длинной серебристой цепью между ними. Баль фирменно поднимает одну бровь:
- Так вот что ты покупал в Амстердаме в магазине с таким многозначительным названием?
- Блин, ну вот вечно ты все сюрпризы обламываешь! – Нап так же фирменно играет бровями. - Что скажешь? Прикуем тебя к спинке кровати или просто так пока наденешь?
- Просто так.
Толстые кожаные браслеты, с несколькими застежками и заклепками замечательно смотрятся на тонких белых руках. Такие наручники совершенно не стесняют движений, это просто напоминание - о границах, о территории, о том кто их надевал, зубами затягивая ремешки, и хрипло шептал «мой», вызывая волны мурашек расползающиеся от запястий по всему телу. А цепь… цепь это чрезвычайно многофункциональная штука.
Баль подается навстречу движениям Напа, касаться себя ему почти больно, он знает, что кончит и так. Мир кружится и плывет вокруг, неудержимо заваливаясь вправо. Его единственная реальность как будто связана с сильным телом любовника, движения которого волнами пронизывают его, нагнетая напряжение глубоко внутри. Нап красив всегда, но в этот момент он просто совершенен. Он запрокидывает голову и вбивается еще глубже, замедляя темп и смакуя каждое ощущение. Баль закидывает цепь ему на шею, скрещивает концы на горле, наматывая их на ладони, с силой тянет вниз и в разные стороны, требуя:
- Быстрее!
Нап падает на локти, ложится на него всем телом и, усмехаясь, точно таким же тоном требует:
- Сильнее!
Баль еще больше затягивает цепь у него на шее и чувствует, как сбивается его дыхание, как ритм частит и срывается, он хрипит и подается вперед все отчаянней, его взгляд мутнеет и Баль вдруг с болезненным любопытством думает - что он видит там, в мороке удушья? И что если он убьет его сейчас?
От этой мысли его простреливает таким оргазмом, что он не чувствует последних движений Напа и не слышит, как тот кончает с сиплым рыком. Руки разжимаются сами собой. Нап жадно глотает воздух и кашляет, уткнувшись лбом ему в плечо, потом перекатывается, укладываясь рядом. Его всего распирает от эйфории:
- Ох*еть, ты просто феерический пи*дец какой-то! Я прямо поверил, что ты меня убьешь!- адреналин накрывает Напа с головой, ему хочется курить и нецензурно восхищаться.
Баль сворачивается калачиком, ему ужасно хочется спать.
И тут Нап среди наступившей гармонии вдруг вспоминает о пыли:
- Ты тут вообще жил?
- Конечно, - сонно шепчет Баль.
- А полы тогда чего не мыл?
- Какие еще полы? – по инерции удивляется тот и окончательно проваливается в сон.
Нап весело хмыкает, поражаясь чертовой Интуиции, и уходит курить на балкон.
Будильник, который срабатывает в воскресенье в семь утра, хочется убить с особой жестокостью.
Когда Бальзак открывает глаза, у него болит не просто все, а ВСЕ, но настроение неожиданно прекрасное. Пахнет кофе. Слышно, как кто-то мычит и насвистывает надоедливый веселый мотивчик.
«Он вернулся», - думает Баль. – «Не приснилось. Все-таки вернулся». Хорошо, что Нап не видит сейчас его идиотской улыбки – и так гордится собой непомерно.
Бальзак выползает из спальни на порог залитой солнцем гостиной, и видит босого и очень энергичного Наполеона, который, то путая, то забывая слова, напевает Sammer Sun, танцует и моет пол.
end
Это как та сказка, только без волшебства.
Феерия.
У меня иногда коллапс случается, оттого насколько люди походят друг на друга.
@темы: Соционика, Не мое, Б(а)ля!, напобальское, Слэш, Фанфики