Пишет
Люди считают, что первым приходит Болезнь.
Люди вообще много что считают. Например, что дважды два равняется четырем, что пространство трехмерно, что монстры не живут под кроватью. Что они четверо – красивая аллегория ужравшегося грибами сумасшедшего.
Но Болезнь действительно всегда приходит первым.
Он, в отличие от, существо пунктуальное.
- Девушка, - схватил за руку человека Болезнь, - четыре кружки светлого фильтрованного и закуски на ваш вкус.
Человеческая женщина кивает и улыбается. В этой стране чаевые входят в стоимость заказа, а потому она принесет самое дорогое, что только здесь есть.
О чем человеческая женщина еще не знает, так это о том, что вместе со случайным тактильным контактом Болезнь передал ей новый штамм вируса гриппа, от которого она скоро скончается.
читать дальшеВойна, как считают люди, приходит второй.
С этим они, конечно, сильно ошибаются. Война не признает ни вторых, ни третьих мест, а еще он никуда не приходит и никуда не уходит. Он был, есть и будет в сердце каждого человека. Война – как Американская Мечта, только старше и круче.
Спроси Войну, чем отличаются люди от животных, он никогда не скажет вам про доброту, сочувствие, фантазию или изменения в положении челюсти и первого пальца. Война расскажет про вселенский императив, создавший его и изменивший всех людей еще во времена грехопадения. Война расскажет вам про желание убивать во имя страсти и денег, про насилие, про пытки; расскажет вам про танцы на костях врагов. Он расскажет вам про блеск золотого металла и стали, про восхищенные взгляды людей, обращенные в его сторону. Про грезы, ставшие кошмаром.
Он расскажет вам о себе, потому что ничего, кроме него Войну не волнует.
Болезнь не любит Войну, Война не любит болезнь, но зачастую они скованны одной цепью-целью.
Война любит себя и смеяться, и никто лучше него не понимает людей. Болезнь же людей не то, чтобы понимает, но видит во всем их омерзении, а потому пытается стереть с лица земли. Болезнь считает себя оружием справедливости и порядка.
Война просто любит войну, как часть себя.
- Когда-то, - сказал материализовавшийся из воздуха второй Всадник, - здесь был храм, где поклонялись мне. Огонь горел и днем и ночью, а люди приносили мне жертвы из желаний и ненависти. Костей и мяса.
- А сейчас, - хохотнул появившийся вслед за братом Голод, - здесь сделали ресторан для вегетарианцев. А я, между прочим, помню времена, когда в этом месте убивали за полпенса и, не отходя от трупа, заказывали себе мерзкую сивуху. Ну, потому что ничего другого не было. И никаких тебе салатов из авокадо.
Голод обнимает Войну, как старого и лучшего друга. Они с Войной часто ходят вместе, осуществляя вещи безумные, но веселые, хохочут и придумывают все новые и новые лица и названия для знакомых вещей.
- И где наш последний брат? – спрашивает Голод. – Опять опаздывает? По-свински с его стороны звать нас всех и заставлять ждать.
Болезнь следует за своей правильностью и справедливостью. Война упивается собой. Голод, приспособившийся в изменяющемся мире лучше всех остальных, смеется и носит тысячи масок.
Смерть отличен от них всех.
Он самый старший из братьев, появившийся не вместе с людьми, но вместе с самим миром. И уйдет он самым последним. Ничего удивительного, что остальные его недолюбливают.
- Я не опаздываю.
Сначала появляется голос Смерти, потом – он сам.
- Я не умею опаздывать. – говорит Смерть.
Братья морщатся. Смерть всегда лишает их всего веселья.
А еще он зануда со слишком хорошей памятью. В том смысле, что Всадники и сами отлично помнят каждый миг, что произошел и происходят на этой земле, но Смерть помнит и то, что будет.
Не слишком-то приятно говорить с существом, которое помнит твою смерть.
- И я принес дурные вести, – продолжает Смерть.
- А еще ты привел в нас в место с отвратным обслуживанием, - замечает Война. – Ресторан для вегетарианцев? Совсем разжирели.
- Наверху решили перенести Конец Света на новую дату? – деловито спрашивает Голод.
- Нет. Все хуже - говорит Смерть, - Люцифер сбросил свои полномочия. И закрыл Ад.
- В смысле?
- Сказал, в каких местах он видел Его, Его план и Геену Огненную, - объяснил последний Всадник, - а потом ушел. Сейчас он лежит на золотом песочке и любуется закатом.
Официантка приносит пиво и целый поднос с закусками.
Братья многозначительно молчат.
- Это, конечно, очень безответственно с его стороны, - заметил Болезнь, - но не могу сказать, что не понимаю поступка Светоносного.
- Ой, - сморщился Война, - только не начинай заново.
- …потому что эти мешки мяса и инфекций только плодятся и плодятся, хуже кроликов и тараканов. И ничего этих вредителей не берет. Засоряют небо и воздух и все им ни по чем. Насылаешь им сифилис, а они трахаются. Насылаешь им СПИД, а они трахаются, а потом пожирают друг друга, и детей своих пожирают, и родителей и любимых, а потом все дружно в отправляются в Ад и еще возмущаются…
- Стоп! – поднимает руку Война, - Ну, окей, пернатый устроил себе летние каникулы. А нам-то что?
Голод наворачивает маринованную редьку, но глаза его серьезны. Он уже просчитывает все варианты и они ему не нравятся.
- Вы идиоты? – спрашивает Смерть. – Вы, что, забыли, какой у нас план? Мы вытаскиваете несчастных кляч, ты, Голод, возвращаешь своему пафосному автомобилю первоначальный копытный облик, нам трубит в рог этот кастрированный андрогин, вы красиво сеете хаос, а потом появляюсь я, за мной – Ад.
- И? – все еще не понимает Война.
- Некому за мной идти, брат, некому, слышишь? – стенает Смерть. – Нет больше Ада. Люцифер гложет «Маргариту» на лазурном берегу, демоны обратились в ничто, души сидят в Лимбе.
- Они переписали сценарий?! – доходит до Болезни.
Выглядит он сейчас потрясенным – первый Всадник никогда не любил сюрпризов.
- Хуже, - вторит ему Голод, - они им подтерлись и выкинули.
- И никаких альтернатив? – спрашивает у брата Война.
- Один было намылился устроить свой Рагнарек, но его послали в райский сад, - устало ответил Смерть. – Мол, с лозунгом «Крови Кровавому Богу» сейчас ходят только редкие поэты от общества.
Всадники молчат.
Официантка в подсобке целуется с шеф-поваром. Им осталось жить три дня.
Продукты в холодильнике внезапно почернели. По свежему белому хлебу разрастается зеленая плесень.
За соседним столиком родители отчитывают свою дочь-подростка – та отказывается принимать пишу, боясь потолстеть. За столиком в углу миловидная девушка со звериным рыком поглощает ребрышки, отпихивая своего жениха.
Террорист закладывает бомбу двумя этажами выше.
Смерть прячет лицо в ладонях.
- И что нам теперь делать? – спрашивает Голод.
- Знаете ли, - говорит Болезнь, - должен быть план. Должен быть сценарий! Это был временный проект! И никто даже не удосужился сказать нам, что Он решил продлить контракт. Это, в конце концов, невоспитанно. Мы не подписывали пахать тут вечность.
- Понимаешь ли, в чем дело, - говорит внезапно улыбнувшийся Война, - это не продление контракта.
- Это полная задница, - вторит Первому Голод. – Большая, огромная, полная жидких испр…
- Тогда чего ты такой радостный? – перебивает его Болезнь. Задницы ему надоели еще в третьем веке до этой эры.
- Потому что я не зануда и не нытик. – сообщает ему Война.
Голод задумчиво пережевывает тонкое стекло пивной кружки. Он думает.
- В конце концов, - осторожно замечает он, - мы верим в людей. Они отлично справятся и без всякого сценария.
Болезнь смотрит на зараженную человеческую женщину, записывающую на салфетке свой телефонный номер для представительного посетителя.
- Знаете ли, - говорит он, - я думаю... я верю... Ну, еще немного и они без нас отлично справятся.
- В смысле?
- Сначала я пойду и отравлю весь отдых Светоносному. В конце концов, именно он виноват. А потом… Я тоже хочу себе летние каникулы.
С этими словами Болезнь исчезает.
За ним исчезает разом просветлевший Голод. Идея подгадить Светоносному ему понравилась.
- Эй, Смерть, - обращается к неподвижному Всаднику Война.
- Мои воспоминания путаются, - отвечает тот, - я помню то, чего не будет.
- Ты слишком много думаешь, - говорит его брат, допивая пиво. – Айда лучше со мной. Крокодил, бегемоты, оторванные конечности и все такое. Это должно тебя взбодрить. И, вообще, мне нравится этот проект. Отличная же получилась история, да?
Смерть уныло кивает и протягивает руку Войне.
Они исчезают.